четверг, 29 октября 2015 г.

Хеллоуин и духовные ценности

     Глава Крыма Аксенов запретил празднование Хеллоуина в школах Крыма. Не знаю, остались ли в России регионы, где оное действо разрешено. Источник.
     При этом он завёл обычную бодягу про высокую духовность и культурные традиции русского народа. А то как же...
     А в девяностые дочь училась в английской школе, и Хеллоуин они вместе с учителями отмечали. 
     Видно не только я буду вспоминать девяностые, как лучшие годы своей жизни...

вторник, 27 октября 2015 г.

Back in the USSR. Как питались. Часть 3

         СОДЕРЖАНИЕ:
         Back in the USSR. Как питались. Часть 3
         Это не всё. To be continued...

         Рыба. Местная речная рыба, продававшаяся из упоминавшихся выше аквариумов, исчезла где-то одновременно с началом космической эры. Из начала шестидесятых запомнились ещё такие звери, как угорь и минога, позже их тоже не было. В Ленинграде по весне, разумеется, ненадолго появлялась корюшка.
         Рыба, которую во времена моего детства ловили в Фонтанке на удочку, называлась кабзда. Ели её или нет, не знаю, в моём окружении рыбаков не было. Персонаж фильма Юрия Мамина «Окно в Париж» ловил рыбу в канале Грибоедова, со слов другого персонажа того же фильма оная пахла г##ном.
         Кстати, прочитал в Интернете обсуждение темы, почему в блокадном Ленинграде не ловили с целью пропитания рыбу, мол, в Неву на нерест не только корюшка, но и лососевые (в додамбовые времена) ходили. Кто-то даже на НКВД валил, типа, запрещали. На сей вопрос ответа у меня нет.
         Какую рыбу ел в родительской семье, не помню, не сильно парился. Уж точно не лососевые. В семидесятые- восьмидесятые основными рыбами на советских прилавках были хек и нататения. Изредка треска. Да, ну, и засоленная сельдь из бочек, разумеется.
         Упоминал как-то сценку из смотренного в начале семидесятых в театре им. В.Ф.Комиссаржевской сценку, в которой директор рыбного магазина (фигура! такой дефицит в его руках) перечисляет названия проходящих через его магазин, но неведомых простым обывателям рыб. Дореволюционная бабушка вставляет: Форель… На что директор: Какой форель?..
          Как-то раз во время совместного пребывания с тогда еще не женой на вузовских каникулах в Москве в феврале 1976 года, видели в рыбном магазине на Герцена, около консерватории, осетрину по 12 рублей за килограмм. Средняя зарплата в СССР в том году составляла 140 рублей. Считайте…
          В 1984 году из командировки на Кольскую АЭС (Мурманская область) привёз домой несколько килограммов палтуса. Ели впервые в жизни, позже в девяностые у нас в магазинах вроде свободно продавался.
          Ассортимент рыбных консервов, разумеется, был поразнообразней. Начиная с кильки, как пряного посола, так и в томатном соусе, обычно употреблявшейся с черным хлебом и картошкой в качестве незатейливой закуски. Всех сортов рыбных консервов не упомню, покупали их нечасто. Шпроты можно было купить, их обычно к праздничному столу брали.
          Уже из командировок в Москву стал возить домой сельдь иваси в собственном соку и камбалу в томатном соусе. В Ленинграде таких не было.
          Консервы из горбуши и сёмги стоимостью рубль, за не помню сколькограммовую баночку, пару раз за пятнадцать лет работы в конструкторском бюро, получал в наборах. Удавалось их покупать и во время московских командировок. Нередко в том же небольшом рыбном на Герцена.
          Ну, и икра. Которая, по воспоминаниям, в конце пятидесятых- начале шестидесятых продавалась в Ленинграде свободно. В более поздние годы, за время работы в КБ, на отдел из пятидесяти человек лишь пару раз разыгрывались наборы (штуки три на пятьдесят человек), включавшие красную икру. Мне не доставалось.
          Бутерброды с чёрной икрой пару раз покупал для сына на заводских партийных конференциях. Также доводилось покупать и есть в театре во время антракта. Цена крохотного бутербродика- рубль с чем-то…
                                                         *   *   *
         Чай в ленинградской торговле присутствовал исключительно грузинский. Индийский «со слониками», а то и цейлонский изредка давали в наборах по месту работы. Поясняю значение слова «набор» для молодых. В обязательную нагрузку к дефицитному товару цепляли два недефицитных, например, килограмм сахарного песка (до 1985 года он был недефицитен) и двухсотграммовая банка майонеза. Наборы в конструкторском бюро, где я работал, бывали не чаще раза в месяц, на отдел в пятьдесят человек несколько наборов, которые разыгрывали по жребию.
         В Москве можно было купить и индийский, и цейлонский, и даже «жёлтый» (до раздрая с Китаем именовался в СССР китайским) и краснодарский (в Дагомысе была чайная фабрика), о существовании которых я впервые и узнал в конце семидесятых, когда стал ездить в командировки в Москву.
         Кофе в наших с супругой родительских семьях употребляли редко. В торговле постоянно присутствовали бумажные пачки с кофейными напитками на основе цикория. Или чистый цикорий, или с добавкой чуть-чуть кофе. Чистый кофе, молотый и в зёрнах, пореже.
        В семидесятые по мере роста средней зарплаты и стабильности государственных цен на продукты питания, кофе тоже попал в разряд дефицита. Анекдот середины семидесятых: «Толпа у Кремля стоит и скандирует: «-Молотого давай, молотого… -Выходит Андрей Андреич Громыко и, смущаясь, говорит: Да я уж тут давно заместо Вячеслав Михалыча… -На что толпа: «Тогда давай в зёрнах…»
        В семьдесят восьмом одномоментно, что было связано с неурожаем в кофепроизводящих странах, цену на кофе подняли в три или четыре (забыл) раза, объяснив, что оный «не является товаром первой необходимости». После этого в продаже он появился, но в восьмидесятые снова исчез.
         Растворимый кофе был гораздо более дефицитен, нежели молотый или в зёрнах. Что он вреднее, нам тогда ещё не рассказали.
                                                     *   *   *
          Кондитерские изделия. Эпопею с покупкой тортов в кондитерской при кафе «Север» (бывшее «Норд») описал в книге «Странник и его страна» М.И.Веллер. Подтверждаю, так и было, раза три за свою жизнь покупать там доводилось. Очередь за тортами в «Север», а еще «Метрополь» на Садовой, для гарантированной покупки занимали с вечера. Занятие очереди часов в пять утра гарантии уже не давало.
         Простенькие бисквитно- кремовые тортики по 1-37 за полкило и, не помню сколько, за килограмм, где-то до восьмидесятых можно было купить достаточно свободно в обычных магазинах. Раскупали обычно перед праздниками.
          Пирожные (эклеры, трубочки, корзиночки и другие, жена может назвать больше разновидностей) можно было купить в кулинарии. На стотысячное и больше население Колпино таковых было одна или две.
          Конфеты. Почему-то больше помнятся из верхнего ценового ряда. «Белочка» по 7 рублей за килограмм и «Трюфели» аж за двенадцать. Еще «Грильяж, «Мишка на севере» и другие. Хорошие конфеты, вкусные. И лежали на прилавках постоянно. Напоминаю, средняя зарплата в 1970 году- 115 рублей.
Из дешевых шоколадных или похожих на них в памяти «Лимонные», еще шоколадные батончики. Сколько в них было шоколада?..
          Шоколадки «батончики» с начинкой по 55 копеек, «Алёнка». Стограммовая шоколадка стоила в семидесятые- восьмидесятые рубля полтора. В Москве разнообразие шоколадных плиток было гораздо больше, чем в Ленинграде, я жене и сыну в первой половине восьмидесятых часто возил. Включая знаменитое «Вдохновение».
           За коробки конфет Веллер написал. Он их в «Европейской» или где-то еще покупал. Можно было ещё в столе заказов на Малой Садовой. Набор из трех товаров, один дефицитный, два других нет, типа риса и сахарного песка, я выше писал. А в свободной продаже коробок, разумеется, не было.
                                                        *   *   *
           Вообще, в разных местах Советского Союза были какие-то свои особенности содержимого прилавков продовольственных магазинов. В Ленинграде, например, в конце семидесятых как-то напрочь пропало из продажи обычное печенье «квадратиками» в бумажных пачках. Возил домой из командировок в другие города. Например, с Украины.
           В Горьком (ныне Нижний Новгород) за время непродолжительных командировок не видел ничего содержащего мясо, за ним оттуда в Москву ездили, однако, разнообразие пряников, печенья превышало ленинградское.
           Из Еревана как-то раз припёр пару югославских консервных банок квашеной капусты с сосисками. Сейчас бредовая идея тащить самолётом издалека подобную ерунду просто не пришла бы в голову. А тогда дефицитом было всё мало-мальски съедобное.
           Разительно отличалась от прочих регионов СССР ассортиментом и качеством товаров (не только продовольственных, но об этом ниже) Прибалтика. Туристические поездки в Прибалтику имели цель не столь отдыха или экскурсий, но отоварки.
                                                       *   *   *
           Молоко, а также кефир, ряженка, ацидофилин, не вспомнить чего еще, в Ереване мацони, в Минске, как ни странно, кумыс, были в продаже практически всегда. Только постоянно очереди, это, видимо, связано с количеством торговых точек на душу населения.
          Обычно в поллитровых бутылях с широкими горлышками, молоко еще и в литровых. Попытки создать советскую бумажную упаковку в виде треугольной пирамиды закончились неудачей. Упаковка текла, в магазинах нередко на полу образовывались молочные лужи.
           Страна, перекрывавшая енисеи и делавшая ракеты, сделать качественную бумажную упаковку для жидкости не могла. Где-то с середины восьмидесятых появилась финская технология Tetrapack. В Венгрии (о загранице будет отдельная статья) мягкая пластиковая упаковка для молока была в восьмидесятые. В Россию эта технология пришла в девяностые.
          Присутствовало в продаже и разливное молоко по 28 копеек за литр. О том, что его перед употреблением необходимо кипятить, впервые заговорили в восьмидесятые. До того не парились, пили так.
          Сгущенное молоко. Было время (шестидесятые, наверное), в витринах магазинов и молочных отделах стояли пирамиды из банок (вроде двухсотграммовых) со сгущенным молоком за 55 копеек. В семидесятые, по мере роста зарплат и неизменности цен (скрытая инфляция), перешли в разряд дефицита.
          Для предприятий питания сгущенка выпускалась в трехлитровых банках. Таких же по дизайну, как двухсотграммовые, только больших. Однажды, в подмосковном Подольске видел продажу из такой банки в розлив. А в середине восьмидесятых в Мурманской области купил как-то и привёз домой.
                                                           *   *   *
         Почему страна, делавшая до хренища ракет с ядерными боеголовками и перекрывавшая енисеи, не умела делать кетчупы, при том, что на юге поля с помидорами нередко запахивались трактором (случаи описаны в «Литературной газете» уже при Горбачеве), объяснить можно только отсутствием в СССР нормальных товарно-денежных отношений, замененных государственным планомКак и всё прочее...
         Кетчупы в СССР, наверное, покупали не чаще, чем бананы. Точно не помню. Что это такое знал, но повседневно стал употреблять только в девяностые.
                                                              *   *   *
         Хлеб в продаже, слава КПСС, был практически всегда. Это я, опять же, за Ленинград. Ржаной «кирпич» за 12- 14 (в разные годы) копеек, пшеничный за 16- 20 копеек. Колпинский хлебозавод, на котором мне в каникулы 1976 года довелось недели три поработать укладчиком хлеба в лотки, круглый ржаной не пек. Такой за 14 копеек мы, жители Колпино, бывая в центральной части Ленинграда, покупали на углу Невского и Лиговского по дороге домой.
         В 1963 году чего-то с урожаем случилось либо «лысый кукурузник» начудил, в результате с хлебом и мукой были перебои. Хлеб пекли с добавкой гороховой и кукурузной муки, талоны на муку по 2кг на члена семьи давали перед 1 Мая и 7 Ноября года два.
          Булка (опять же на питерском сленге пишу) была: нарезной батон- 13 копеек, городской (до борьбы с «безродными космополитами» французский)- 22, еще плетеная булка с маком под названием «хала», последнее, пожалуй, единственное из того, что было раньше, а сейчас в супермаркетах как-то не замечал.
           Ещё. Все хлебобулочные изделия в СССР продавались без упаковки. Вообще. Наверное, бактерий тогда не было. Правда, в булочных лежали металлические вилки, предназначенные для оценки мягкости продукта. Но большинство всё равно щупали пальцем. Иногда, взяв в руку вилку для видимости.
                                                          *   *   *
          Предприятия общественного питания. В ресторанах за весь свой советский период был считанное число раз. Полагал это удовольствие дорогим для себя. То есть, пообедать нормально можно было рубля за три. Тем не менее, в советские рестораны и кафе не всегда можно было попасть без очереди или уплаты мзды швейцару на входе. На всех желающих всё равно не хватало.
          За несколько командировок в Чехословакию во второй половине восьмидесятых в ресторанах и кафе я побывал большее число раз, чем за время жизни в СССР. Плотный ужин с несколькими кружками «Праздроя» обходился в те же 3-4 рубля, но суточные для командированных в Чехословакию составляли 15-60, в то время, как внутри СССР с 1961 по 1991 год 2-60.
          В 1987 году по карте чешского города Пльзень с населением 170 тысяч человек насчитали более 100 ресторанов и кафе. На Колпино с примерно тем же населением было три штуки, плюс несколько столовых. На сегодняшний день не более полутора десятков. Трудно сказать, в чем причина. В девяностые, понятно, денег было меньше. Для идиотов: потому что нефть была 10 долларов за баррель, а не Ельцин всё украл.
          А сейчас или нежелание создавать новые бизнесы, которое было в девяностые у многих, особенно молодых, а ныне пропало. Либо отсутствие у населения привычки питаться в кафе, как на Западе. Просто, если бы кафе на стапятидесятитысячный город было не пятнадцать, а сто, чашечка кофе стоила бы не пятьдесят- сто рублей, а пятнадцать, максимум. Имхо…
          Советские столовые. С висевшими в них плакатами «Хлеб- наше богатство», «Хлеба, товарищ, в меру бери. Хлеб- драгоценность, им не сори» и «Не лезьте в соль руками и яйцами».
          Те, что на производстве отличались от тех, что в городе. На производстве, как правило, качество готовки было выше. Хотя в инженерном корпусе Ижо#ского завода оное было отвратительным. Гегемона в цехах кормили лучше. Однако, когда в той же самой столовой кормили иностранные делегации, качество было совсем иным. Как-то раз с финнами там отобедал…
          Было на ста-с-лишним-тысячный Колпино кафе-мороженое, где в одном отсеке продавали то самое мороженое с шариками в металлических вазочках, в другом сухое белое вино (обычно болгарский «Рислинг», подробнее в теме про выпивку). Вазочка из под мороженого еще у военмедиков в петлицах присутствует, обвитая змеёй. Называется «Тёща кушает мороженое».
           А в Москве были пельменные. В одной из них, напротив метро «Библиотека Ленина» я регулярно питался во время командировок. После посещения бассейна «Москва», на месте которого сейчас храм «Лужка- спасителя». Как-то раз за одним столиком с артистом Вячеславом Невинным (весельчак У из кино про Наташу Гусеву)…
                                                      *   *   *
          На этом с темой питания в СССР заканчиваю.

Back in the USSR. Как питались. Часть 2

         СОДЕРЖАНИЕ:
         Back in the USSR. Как питались. Часть 2
         Это не всё. To be continued...

         Овощи- фрукты. Прежде всего главнейший (помимо хлеба и макарон) продукт питания советского человека- картофель. Который, вопреки легенде про Петра, впервые появился на Руси при его отце Алексее Михайловиче, а продуктом питания для масс стал чуть не через полтора века при Николае Первом.
         До появления универсамов картошку продавали в овощных отделах магазинов. Для её продажи существовали специальные весы с лотком. Продавщица взвешивала запрашиваемое количество…
         Меня родители нередко посылали за картошкой. Будучи младше, брал пять килограммов за раз, в старших классах- десять. Меньше пяти не покупал никто и никогда, очереди в отдел (да в любой) были достаточно длинные.
         Отвешенный картофель по лотку высыпался в подставленную сумку или сетку покупателя.
         Многие картофелины были сморщенные или подгнившие, при чистке дома в отходы уходило до половины веса. Если удавалось в процессе взвешивания обнаружить на весах гнилые картофелины, покупатель отбрасывал таковые. Продавщица же стремилась взвесить и высыпать быстро.
         Когда появились универсамы, в них стали торговать картофелем в бумажных пакетах по три килограмма. Нередко пакеты снаружи были мокрыми от гнили. Такие пакеты, естественно, не брали.
         Переборкой гнилого картофеля на овощебазах (мне Word это слово сейчас подчеркнул красным- не знает) занимались обычно инженерно-технические и научные работники. («Вот вы там разлагаете молекулы на атомы, забыв, что разлагается картофель на полях…» ©)Лично перебирал. И не раз. Напомню сюжет из фильма «Гараж» про профессора биологии (артист Леонид Марков), оставлявшего в пакетах с картофелем свои визитки.
          Мне в сюжете нереальным кажется наличие большого числа визиток у профессора биологического НИИ. Я не помню, у кого таковые были в начале восьмидесятых. У нашего главного конструктора (атомное энергомашиностроение), хотя он с иностранцами общался, их не было.
         На Колпинской овощебазе (на других не бывал) картофель хранился в помещении с высотой потолка не менее десяти метров, доверху заставленном деревянными контейнерами. Где-то в феврале- марте гниль стекала вниз по контейнерам, аромат в помещении был соответствующий. Погрузчик снимал верхний контейнер, его обступали инженеры и начинали перебирать, отделяя гнилые картофелины от относительно целых. Предполагалось, что годный картофель сразу идёт на машину и в магазин. Но по дороге успевал загнить дополнительно…
          Стоимость этого картофеля была десять копеек за килограмм. В восьмидесятые появился фасованный в пакеты кубинский красного цвета, и, если не ошибаюсь, голландский, по пятьдесят копеек. Эти были не гнилыми и годными к употреблению. Правда, продавались преимущественно по весне. Благосостояние моей (жена и сын, чуть позже дочь) семьи через несколько лет после окончания вуза подросло, мы это покупали. Что вызывало некоторое неодобрение тёщи- как можно покупать картошку по столь бешеной цене…
         Многие выращивали свою картошку на «шести сотках», затем хранили её, преимущественно в квартирах, застекленных лоджиях, до весны. У многих жителей пригородного Колпино были не государственные «шесть соток» в садоводстве, до которых обычно было далеко ехать, а просто «захваченные» явочным порядком участки земли близ города, на которых выращивали не только картошку, но и ягоды с яблоками, и огурцы с помидорами в парниках. Власть на эти самозахваты смотрела сквозь пальцы. Если жрать-то особо нечего…
         Лично я сторонником натурального хозяйства никогда не был, ибо его неэффективность установлена европейской, по крайней мере, цивилизацией где-то в начале новой эры . Предпочитал время и силы расходовать на зарабатывание денег, а уж те после тратить на что заблагорассудится. Или отдыхать. Копание же грядок и их окучивание никак отдыхом считать не могу.
                                                       *   *   *
          Морковь, свекла, капуста, как свежая, так и квашеная, лук в продаже обычно были. Видок, конечно, был не очень. Никому в голову не приходило, что морковь и свеклу перед продажей неплохо бы помыть (придать товарный вид- термин, пришедший в Россию в эпоху капитализма), а то и очистить от налипшей грязи (включавшейся, разумеется, в вес продукта).
          Где-то уже в нулевые расположенное рядом с Колпино сельскохозяйственное предприятие стало выращивать выведенный в Голландии сорт моркови с закругленным концом. Чтобы сетку не рвать.
         Кстати, свеклу и морковь на полях подшефного совхоза пололи и убирали тоже инженеры. И сотрудники НИИ. Кадровые работники совхоза выполняли обычно роль надсмотрщиков. Таковая роль им, безусловно, доставляла.
         Кстати, и на овощебазу, и на поля инженеры ходили в собственной одежде, никакой спецодежды не полагалось. Проблемы стирки- сушки одежды также никого не ##ли.
         Огурцы с помидорами были сезонным товаром, появлялись весной, исчезали осенью. Запомнилась огромная очередь за помидорами в Москве в начале мая 1984 года. Цена была 2-50 за килограмм. Осенью обычно дешевле. Очереди были всегда.
         Яблоки стоили в районе 1-30, не помню, продавались ли они круглый год или сезонно. В конце лета появлялись яблоки местного урожая, их быстренько съедали, остальные сгнивали или перерабатывались на «плодово-ягодную червивку», про выпивку напишу позже.. Потом появлялись качественные, без червоточин, имевшие пресловутый буржуазный товарный вид сорта «Голден» и «Джонатан» из Венгрии. Венгры, видимо, хранить умели.
          Пару раз на овощебазе (я же конструктором работал) довелось разгружать вагоны с венгерскими яблоками. В аккуратных ящиках из тонких досок, переложенные чем-то типа древесной стружки. Ящики были закрыты, но их при выгрузке из вагонов «случайно роняли», ящики разбивались, яблоки рассыпались и съедались. Вынос за территорию нештатным работникам (инженерам) был запрещен. Но штук пятнадцать- двадцать за разгрузку я сожрать успевал.
          Яблоки, наряду с апельсинами и мандаринами были продуктом для праздничного стола или для тех, кто болен, в обычной жизни (если не считать те, что со своего участка) их ели редко, считали дорого. Продуктом повседневного питания в моей семье фрукты стали где-то во второй половине девяностых.
          Сказанное относительно яблок касается и апельсинов с мандаринами. Апельсины были преимущественно марокканские, в Ленинграде продавались круглый год, но поискать их приходилось. До какого-то времени цена была 1-40, затем власть, посчитав их «товарами не первой необходимости» (когда на что-нибудь- ковры, автомобили, золото, кофе, шоколад, повышали цену, говорили, мол это «товары не первой необходимости»), повысила до двух рублей.
         Абхазские мандарины обычно появлялись в продаже под Новый год, продавались недолго. Довелось как-то в конце восемьдесят второго попасть на овощебазе на сортировку (тоже с гнильцой попадались) мандаринов. Обычно такую работу «пришлым» не доверяли, но тут, видимо, сам не справлялись.
         Сожрал я их тогда немало, местные работницы на меня даже ворчать начали. Что любопытно, вскоре после этого произошло резкое улучшение спортивной формы (я на длинные дистанции бегал), видимо, витамины впрок пошли.
          Бананы и ананасы разгружать не доводилось ни разу. Мало того. Мне неизвестны люди, кому это делать приходилось. Наверное, эти фрукты разгружал лично директор овощебазы с ближайшими родственниками.
         Лимоны в Ленинграде продавались поштучно по тридцать пять копеек. В Москве на вес.
         Слива, абрикосы, персики, черешня, вишня… Это всё исчезло из государственной торговли где-то до начала семидесятых, на рынке были, но дорого. Ни в родительских семьях моей и жены, ни в нашей совместной, товары с рынка не покупались. Обычно отдыхающие с юга тащили эти фрукты, сколько могли утащить, там на рынке было существенно дешевле.
          Как написал, в государственной торговле эти фрукты отсутствовали напрочь, а ценой на рынке просто не интересовались. Однако. В июне 1983 года из командировки на Армянскую АЭС притащил домой около десяти килограммов черешни, купленной на рынке в Ереване по 1-50 за килограмм. Менты в аэропорту меня еще в самолет пропускать не хотели, потом пришел какой-то начальник, разрешил.
         Вскоре после возвращения поинтересовался ценой черешни на рынке в Ленинграде. Десять рублей. Средняя зарплата в СССР в 1983 году была 165 рублей. Вот и считайте, сколько черешни на зарплату можно было купить тогда, сколько сейчас…
          Осенью восьмидесятого из того же Еревана вёз домой килограммами персики и гранаты.
          Ананасы в Ленинграде исчезли из свободной продажи в начале шестидесятых, вновь появились при Гайдаре. Про бананы ранее писал, как покупал их за десятилетие восьмидесятых три раза. В шестидесятые в продаже они ещё были, Веллер пишет про 1-40 за килограмм, я помню, в середине того десятилетия за 1-80. Очереди были всегда. Впрочем, за чем их не было?..
         Киви впервые увидел в чешском Пльзне в декабре восемьдесят восьмого (про заграницу напишу отдельно), стоили они 8 корун (восемьдесят копеек по официальному курсу, но реальный «чёрный» курс был выше) за штучку. Попробовал впервые при Черномырдине (это после Гайдара).
         Бывали в продаже овощные консервы венгерской фирмы «Globus» и болгарские. Свои солёные и маринованные огурцы и помидоры (эти почему-то чаще зелёные, чем красные) продавались в трехлитровых стеклянных банках. Один раз в начале восьмидесятых абсолютно случайно удалось купить маринованные корнишоны в литровой банке. Обычно такой товар до прилавка не доходил.
                                                             *   *   *
          Про заграницу в отдельной статье, но, раз упомянул социалистическую тогда ещё Чехословакию, не могу не процитировать чешскую бегунью Ярмилу Кратохвилову, которой принадлежит самый старый на сегодняшний день (пишу в октябре 2015-го) мировой рекорд в лёгкой атлетике.
          Ассортимент, как продовольственных, так и промышленных товаров в Чехословакии был несоизмеримо шире, чем в СССР, я из загранкомандировок туда домой нагруженный, как вьючный мул приезжал, однако вот что пишет Ярмила о первом выезде в семидесятые из социалистической Чехословакии в капиталистические страны: «А когда мы впервые поехали на Запад, это были соревнования в Западной Германии, я зашла в продуктовый магазин и надолго застыла от изумления. Таких продуктов у нас в Чехословакии тогда вообще не было. Я увидела разные колбасы, о существовании которых мы и не догадывались, многочисленные сорта сыра, конфеты, жвачку и кока-колу. Это был шок! От банки кока-колы я не удержалась и привезла домой— в Чехословакии ее тогда не пробовали. А когда я попала зимой в Рим и увидела продающуюся на улице свежую клубнику, подумала, что это сон».
         ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Back in the USSR. Как питались. Часть 1

         СОДЕРЖАНИЕ:
         Back in the USSR. Как питались. Часть 1

           «Не делайте из еды культа. После этого он съел огурец сам».
(И.Ильф, Е.Петров)

           Прорекламирую недавнюю книжку М.И.Веллера «Странник и его страна» с воспоминаниями о жизни в СССР. Там есть раздел «Трюм» со статьями «Что почем», «Дефицит» и прочее. Поскольку где-то с середины шестидесятых Михаил Иосифович жил в том же городе, что и я, только мне на шесть лет меньше, наши воспоминания в чём-то пересекаются, и буду, по возможности, ссылаться на него. В том числе, на его воспоминания о детстве в военном гарнизоне в Читинской области.
           Итак. Какие-то осознанные воспоминания начинаются с конца пятидесятых, поскольку до ноября шестидесятого я с родителями проживал на Фонтанке окнами на переулок Мясникова, сейчас Никольский, и тот период таки достаточно хорошо помню. В доме через переулок жил композитор Соловьёв-Седой, а сейчас находится салон «Алла».
           Как питались, помню плохо. Сформулирую так- традиционно, а скорее всего бедно. Икры точно не ели, хотя в ту пору в магазинах была и черная, и красная. Только денег маловато было. У большинства населения.
           Помню родительскую фишку- содержимое тарелки надо доедать. Мать чуток застала блокаду (вывезли в ноябре 41-го), отец в Орловской- голодомор начала тридцатых. Сейчас доедаю абсолютно всё, хотя со слов жены, моя нынешняя порция превышает порцию начала нашей совместной жизни (вторая половина семидесятых) раза в три. А при шведском столе в отелях по системе all inclusive раз в шестнадцать…
           На углу Фонтанки и проспекта Майорова (ныне Вознесенский) был продуктовый магазин, в котором имелся большой (под потолок) аквариум с живой рыбой. После переезда в Колпино такой же аквариум видел в магазине, в местной топонимике по сей день именуемом «двадцать шестым», хотя такого номера он не носил официально уже в шестидесятом. В начале шестидесятых аквариум исчез.
           Поскольку жили на Фонтанке в коммуналке, как-то раз видел на кухне в тазу купленного кем-то из соседей живого сома. Угощали меня или нет, не помню.
          Из вкусностей того периода помню ананас, клюкву в сахарной пудре, зефир, напиток «Крюшон», несколькими годами спустя напрочь исчезнувшие из открытой торговли (ну, в спецраспределителях, полагаю, были) до Гайдара. Да и то, угощали меня ими не родители, а «друг семьи» или «неродной дед», одинокий немолодой мужчина, немало повозившийся со мной в детстве. «И в Летний сад гулять водил…» © В натуре. И не только в Летний сад. Финансовые возможности же родителей не позволяли им баловать меня подобными деликатесами.
          В середине шестидесятых из своей медицинской карты в поликлинике узнал, что зарплата отца до хрущевской деноминации в десять раз составляла 900 рублей, матери- 600 рублей. В 1961 году они превратились в 90 и 60, соответственно. Отец был конструктором на Ижо#ском заводе, мать вскоре после переезда в Колпино устроилась бухгалтером в РОНО, живя на Фонтанке работала в мастерских Кировского (ныне Мариинского) театра. А дед там в оркестре играл. Дудеть в трубу деда, сына разорившегося купца, за бесплатно научил «проклятый царизм».
          Это я к тому, что колбаса «Отдельная» (это которая с вкраплениями жира) стоила 2-20 с начала шестидесятых до марта 1991 года. А «Докторская» (без вкраплений)- 2-30. Михаил Иосифович в своих воспоминаниях их путает. При том, что средняя зарплата в СССР в 1961 году составляла 81 рубль, в 1970- 115, 1980- 155, а в 1990 году- 248 рублей (без «халтур» через центры НТТМ).
          Поэтому, если в начале шестидесятых, идя с работы, покупали 50- 100 граммов колбасы и просили порезать, (это я со слов старших, сам не помню- не покупал) то, спустя десять лет она была в только в мегаполисах, по стране ездили «длинные, зелёные, пахнущие колбасой», когда колбаса в магазине продавалась, брали по максимуму, сколько дадут («больше кило в одни руки не давать»).
           Понимаю, что огромному числу сограждан малодоступна простейшая формула: «Цена колбасы равняется частному от деления количества денег на количество колбасы». Денег становилось больше, а колбасы- нет. По законам рынка должна была расти цена, но она было жестко зафиксирована государством, поэтому инфляция носила скрытый характер- товары исчезали с прилавков.
          Цитата из Веллера о детстве- отрочестве в Читинской области: «…никто, кроме офицеров не видел мяса. Офицеры получали пятикилограммовый на месяц мясной паек снятыми со стратегического хранения рыбными консервами…»
          В середине восьмидесятых на АЭС в Венгрии (о загранице ниже) общался с примерно пятидесятилетним чехом, который был в Ленинграде в командировке в году в шестидесятом. Он восхищался тогдашним уровнем снабжения в городе. Но. Суточные у него были в неденоминированных рублях где-то около ста пятидесяти (больше 4000 в месяц). На такие деньги жить было можно.
                                                      *   *   *
          Итак, стабильность государственных цен на продукты питания, сопровождаемая ростом зарплаты привела к дефициту этих продуктов. В начале семидесятых мясопродукты относительно свободно продавались в Москве, Ленинграде, столицах союзных республик. Из прочих городов ездили за ними на «длинных, зеленых». Селяне кормились со своих хозяйств, нередко подкармливая городских родственников.
          Магазинное мясо, обветренное с костями… «А мясо в магазине покупать будем, в нем костей больше…»,- говорил в «Каникулах в Простоквашино» пёс Шарик. Стоило оно два рубля, на рынках- от пяти. В семидесятые.
          Относительно свободно, это я за Ленинград, можно было купить куру. Не буду вникать в лингвистические различия между Москвой и Ленинградом: шаурма- шаверма, бордюр- поребрик, подъезд- парадная, билет- проездной и т.п. Вроде в Ленинграде кура, а в Москве курица, впрочем, могу ошибаться.
         Ставший первым секретарем Ленинградского обкома вместо отправленного послом в Китай Толстикова («А у вас в Москве всё начальнички, а у нас товарищ Толстиков один…» ©) Романов стал строить в области птицефабрики. Куры и яйца на прилавках Ленинграда присутствовали. Хотя опять же не всегда.
         Жена вот подсказывает, что мы часто покупали советских кур (см.ниже) в заводской столовой. По дороге с работы домой, можно было не обнаружить их в магазине. Работали мы в конструкторском бюро, холодильников на работе не было, хранили прямо на рабочем месте. А иначе вообще без еды можно было остаться.
         Что это были за куры… Синие, тощие, с головами, когтями и внутренностями (кишками!!!), недоощипанные- перед приготовлением остатки перьев опаливали на газовой плите. В восьмидесятые стал расти удельный вес домов без газа, с электроплитами. Хорошо, появились специальные поджигательные таблетки, при помощи которых опаливали перья. В народе советских кур называли «крылья советов»…
          Разительно от «крыльев советов» отличались венгерские куры в полиэтиленовой упаковке. Без голов, когтей и перьев, причем, было видно, что перед забоем их не морили голодом. Стоили больше трех рублей за кило. Хотя вес был указан на упаковке, продавщицы их взвешивали, получая вес неизменно бОльший нежели указанный, и продавали по показаниям своих весов. Цену считали на деревянных счетах, для тех, кто помнит, что это такое. Калькуляторы- это уже вторая половина восьмидесятых.
          Про «крылья советов» рассказывали байку. Когда Сальвадор Альенде своими социалистическими экспериментами поставил Чили на грань голода и гражданской войны, незадолго до переворота Пиночета СССР решил оказать ему «братскую интернациональную помощь», направив корабль с морожеными «крыльями советов». Чилийские домохозяйки восприняли данный продукт, как личное оскорбление. Вскоре состоялся «марш пустых кастрюль», а следом переворот.
          Яйца в ленинградских магазинах обычно были. Обыкновенные по девяносто копеек за десяток и диетические по рубль тридцать. Но перебои могли случаться. Вот послала тебя жена в магазин за яйцами, а магазинов не сказать, чтобы и много, ты в один зашел- ни фига, в другом аналогично.
         Анекдот из семидесятых. «Англичанин: Я утром открываю холодильник, варю яйцо всмятку и иду на работу. Француз: Открываю холодильник, готовлю яичницу, иду на работу. Русский: Открываю холодильник, чешу яйца, иду на работу…»
          Да, ну, так колбаса. Помимо «Отдельной» по 2-20 и «Докторской» по 2-30 в семидесятые появилась «Останкинская» по 2-90. Веллер упоминает «Чайную» по 1-70. Не помню, чайная, не чайная, была какая-то более дешевая, в просторечии «собачья радость».
          В шестидесятые- семидесятые сыр в Ленинграде продавался достаточно свободно. Причем несколько сортов: «Российский», «Голландский», «Костромской», «Швейцарский». От трех рублей за килограмм.
          В восьмидесятые вместо традиционных магазинов с продавцами появились универсамы, и нередко приходилось ждать, когда из подсобки вывезут расфасованные в оберточную бумагу (реже полиэтилен) грязно-желтого цвета, сыр и колбасу. Народ толпился с корзинками и тележками, ждал. Когда вывозили- все бросались расхватывать, отталкивая слабых…
           Не буду за полукопченую- копченую. За тридцать семь лет жизни в СССР ел таковую считанное число раз. О покупке в сентябре семьдесят восьмого палки «Полтавской» для новогоднего стола писал
          Советский анекдот: «Люди советские едят колбасу «Отдельную», а люди отдельные- колбасу «Советскую». Советская- это копченая…
          ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Back in the USSR. Из дневниковых записей

         СОДЕРЖАНИЕ:
         Back in the USSR. Из дневниковых записей

         Прежде, чем перейти к собственным воспоминаниям, беглый обзор дневниковых записей и мемуаров о СССР.
         Гарет Джонс, советник британского премьера Стэнли Болдуина, в 1930- 1933 годах неоднократно посещал СССР (конкретно Украину) в качестве наблюдателя за ходом индустриализации. И стал очевидцем того, что хо#лы называют голодомором, только вопреки их мнению оный явился не следствием геноцида Кремля по отношению к украинцам, а платой за сталинскую индустриализацию 
         В ранге советника по международным вопросам Джонс контролировал поставку машин и оборудования на советские стройки, в частности оборудования для шахт и паровозных депо на восток Украины. Но посещал и Урал, и Сибирь.
          На Украине, ссылаясь на крестьян, пишет в дневнике: «Нет хлеба. Мы уже не ели хлеба пять месяцев. Много людей умирает. Уже не осталось картофеля. Скот умирает. Нет и лошадей? Как нам пахать весной?».
         Вот что он пишет в статье в Daily Express своём пребывании на Украине: «Я остановился в доме у одной деревенской семьи. Их 9 человек, у всех вздувшиеся животы от голода. Страх смерти объял избу. Картофеля не хватало, чтобы как-то дотянуть до нового урожая. Когда я поделился куском своего белого хлеба и маслом, одна женщина сказала: «Теперь я съела что-то такое хорошее, что могу умирать спокойно». Когда вы едете на Полтаву, вы видите сотни пустых изб. В селе на 300 домов только в сотне будут люди, остальные вымерли».
         Ладно, это позже названный английским шпионом и по неизвестной причине погибший в 1935 году в Монголии антисоветчик с Запада. А вот дневниковая запись Ольги Берггольц. Которая в тридцатые была правоверной сталинисткой, поддерживала процессы против «троцкистско-зиновьевского блока», одобряла аресты и даже расстрелы знакомых ей писателей и поэтов. Однако в 1939 году и сама «присела» на полгодика, что, видимо, как-то повлияло на мировоззрение…
          В 1949 году Берггольц во время пребывания в Новгородской области пишет: «…Итак, баба умирает в сохе, не вооруженная паспортом... Вчера<...> видела своими глазами, как на женщинах пашут. Репинские бурлаки — детский сон…».
           Что значило в сталинском СССР писать в свой дневник такие строки свидетельствуют её же записи: «…не удастся даже написать того, что хочу: и за эту-то несчастную тетрадчонку дрожу — даже здесь… …Юра прибежал из издательства дико взволнованный и сказал, чтобы я уничтожила всякие черновики, кое-какие книжонки из «трофейных», дневник и т.д… …сейчас ходят по домам, проверяя, «что читает коммунист», т.е. с обыском…».
           В начале пятидесятых Берггольц лечилась от алкоголизма. Причина болезни, как она сама считала, находилась в страшном расхождении с окружающей действительностью, с невозможностью мириться с ложью и в то же время неизбежным участием во всеобщей лжи.
          А вот мемуары человека из ЦК КПСС, с 1961 года работавшего референтом, а затем заместителем руководителя Международного отдела, с 1986 по 1991 год помощником Горбачева по международным делам. Черняева Анатолия Сергеевича:
         «6 января 1976. На Новый год моя секретарша ездила в Кострому на свадьбу дочери своего мужа. Спрашиваю:
- Как там? - Плохо.
- Что так? - В магазинах ничего нет.
- Как нет?- Так вот. Ржавая селёдка. Консервы - «борщ», «щи», знаете? У нас в Москве они годами на полках валяются. Там тоже их никто не берет. Никаких колбас, вообще ничего мясного. Когда мясо появляется - давка. Сыр - только костромской, но, говорят, не тот, что в Москве. У мужа там много родных и знакомых. За неделю мы обошли несколько домов и везде угощали солеными огурцами, квашеной капустой и грибами, то есть тем, что летом запасли на огородах и в лесу. Как они там живут!
         Меня этот рассказ поразил. Ведь речь идет об областном центре с 600 000 населения, в 400 км от Москвы! О каком энтузиазме может идти речь, о каких идеях?
»
          Ниже приведу выдержку из дневниковых записей про Кострому другого автора. А пока цитирую Черняева:
           «25 апреля 1976. Вчера утром пошел в молочную и булочную. Народу!.. Ворчание-симфония случайной толпы: мол, вот, нет порядка, не могут организовать дело, две бабы на столько народа и не торгуют, а ящики перетаскивают да коробки вскрывают... Выходной день, а тут стой в очереди...и продуктов никаких нет...о твороге уж забыли, как он пахнет, и т. д., и т. п. И вдруг над всеми грубый голос мужика лет 40.
          - А что вы хотите! У нас система такая. Эти бабы (продавщицы) не виноваты. Виноваты те, кто за зеленым забором икру жрут. У них там и творог есть. А у нас в стране хозяина нет. Хозяин только и делает, что о светлом будущем коммунизма выступает, а с каждым годом все хуже и хуже.
         Никто не удивился, не возмутился. Это, видимо, привычное дело -такие речи в магазинах. Толпа в основном поддакивала и благожелательно комментировала, в том числе молодой милиционер, стоявший в очереди за молоком. <...>
         В булочной бабы передрались из-за куличей
».
         Слушайте, это вам не Усть-Перепесдюйск или Дивно#опск, это Москва!!!
         «19 ноября 1977. 17-го - shopping. Oxford Street. Великолепные магазины, от которых кружится голова, а неподготовленную москвичку может просто хватить инфаркт. Народу в магазинах много, и покупают, покупают... Кунаев как-то за столом мечтательно сказал: кризис, кризис, а всем завалены, и денег, видно, много у всех!»
          Значеццо (учусь русскому у М.И.Веллера, олбанский постепенно забываю), отпраздновали шестидесятилетие дома на трибуне Мавзолея, а после в Лондон погулять поехали. Тогда по загранкомандировкам не так много народа шастало, но те, кому доводилось, приезжали и рассказывали… Папа в начале 78-го посетил Бельгию с Голландией, родившемуся внуку кофточку купил, будучи членом КПСС выдавил типа: «Живут же…»
          А когда при Горби границы приоткрыли и поехали массово, инфарктов вроде не было, но вот обмороки и истерики случались. От увиденного изобилия. Реальный случай знаю. А вы спрашиваете, чего СССР рухнул?..
         «14 декабря 1977. Доклад Байбакова (председатель Госплана). Такой тревоги и жесткости в оценке экономического положения я не помню даже в его всегда несколько «пессимистических» выступлениях. Положение скверное. Хуже, чем можно было предположить, и чем прежде».
          «13 ноября 1978. По мясу. Ростов-на-Дону: после вычета на ясли, детсады, на рестораны и т. п. в розничную продажу поступает из расчета 1,5 кг на человека в год! Есть лучше районы, но больше 7 кг на душу в год нигде нет».
          Кто тут нам про восемьдесят килограммов мяса на душу населения в СССР грузит?..
          «20 ноября 1979 С 5 по 12 ноября был в Западной Германии <...> Главное ощущение, которое гнетет до сих пор: отстали мы, невероятно отстали от капитализма»…
          Теперь выдержки из дневника артиста Георгия Буркова:
          «1971 год. Все мы – концлагерная самодеятельность. Очередь за пивом – антиправительственная демонстрация».
          «1974 год. … мы живем на чужой территории, нашу Родину оккупировали коммунисты. Это не татаро-монголы, это свои, и, пожалуй, в этом секрет их успеха».
          «1985 год. Появилась и распространяется очень опасная болезнь: национальная спесь, национальный эгоизм».
           «1989 год. СССР- это огромная зона…».
           И, наконец, из уже цитировавшегося мною писателя Юрия Нагибина:
           «1978 год. …На другой день познакомились с Костромой. Город невелик и невзрачен, во дни Кустодиева он был неизмеримо приглядней. Главная достопримечательность — ампирная каланча. Но хорош Ипатьевский монастырь, меж Волгой и ее притоком. Там похоронен Пожарский. В магазинах — серая ливерная колбаса, из-за которой убивают, сыр (!), овощные консервы, супы в стеклянных банках с броской надписью «БЕЗ МЯСА», какие-то консервы из загадочных рыб, которые никто не берет. Есть еще «растительное сало», помадка, пастила и сахар. Остальные продукты в бутылках: водка и бормотуха. Много пьяных на улицах и много печали во всем. Зашел побриться в парикмахерскую. Воняла мыльная пена, воняли руки парикмахера, вонял паровой компресс, нестерпимо вонял одеколон…
           В Суздале мы съели ужасающий обед в «харчевне». Он до сих пор отрыгивается мне и снится по ночам. Я просыпаюсь с криком».
           ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ